Дети убегают из дома, чтобы их заметили…

Тольятти, 12.08.2013 — Тольятти Онлайн.

То есть речь идет о ситуациях, когда за исчезновением человека может крыться криминальная составляющая. К группе риска относятся и сотрудники полиции, и самая незащищённая категория наших сограждан – несовершеннолетние.

 

Дети убегали во все времена. В основном, конечно, из детских домов, других социальных и образовательных учреждений, а также от пьющих родителей. Хотя случались и ситуации, когда мальчик или девочка уходили из, казалось бы, вполне благополучных семей. Правда, в современном мире это происходит всё чаще.

 

«Взрослым сегодня некогда заниматься детьми, а подростки требуют к себе внимания. И уход из дома для них – это протест против взрослых, желание заявить всем: я есть, я существую, обратите на меня внимание, – считает начальник 9-го отдела ГУУР МВД России (специализирующегося на розыске несовершеннолетних) полковник полиции Андрей Щуров. – Ежедневно на территории Российской Федерации в подразделения полиции различного уровня поступает порядка 20-25 заявлений о пропаже несовершеннолетних. Из них не менее 70 процентов находятся в течение первых дежурных суток. Остальные – в последующие 10 дней. Случаи, когда местонахождение ребёнка установить не удаётся, можно сосчитать по пальцам. В прошлом году ненайденным остался один несовершеннолетний. А всего разыскивалось 11969. Из них 31 ребёнок, увы, стал жертвой преступления, остальные вернулись к родителям или в воспитательные учреждения целыми и невредимыми».

 

В городах количество детских побегов традиционно выше, чем в сельской местности. Оно и понятно: в мегаполисах люди более разобщены. Если в маленьком населённом пункте ребёнок волей-неволей находится под присмотром соседей, родственников, то в миллионнике, где не всякий знает, кто живёт на одной с ним лестничной площадке, несовершеннолетние полностью предоставлены сами себе.

 

Труднее всего искать бегунков-»рецидивистов», ребят, которые уже не раз покидали родные пенаты и знакомы с методами разыскников, знают, где и как их будут искать, а потому усердно «заметают следы». Дети вообще крайне редко уходят в никуда. Это того, кто поругался с родителями, вспылил и убежал, находят сразу. Большинство же готовятся к побегу, разрабатывают план, где и как скрываться. Нередко, зная о технических возможностях сыщиков, не берут с собой мобильные телефоны.

 

Летом число побегов растёт. Жаждущие свободы несовершеннолетние путешественники устремляются в тёплые края. Правда, доехать до пункта назначения редко кому удаётся. Как правило, «туристов» задерживают ещё на вокзале или на полпути.

 

К примеру, в первые же жаркие дни из детского дома в Шатурском районе Подмосковья убежали сразу 11 подростков. Собравшись вечером, восемь пацанов и три девушки по-шпионски покинули учреждение. Воспитательница хватилась их только наутро. К ночи бегунков удалось найти и вернуть, полицейские обнаружили их на железнодорожном вокзале, когда вся команда собиралась на электричках добраться до Волгограда.

 

Электрички – один из любимых видов транспорта несовершеннолетних, попасть в них без билета труда не составляет, а в случае чего побегать от контролёров – так это даже интересно. Какое-никакое, а приключение. Второй по популярности метод покорения просторов страны – автостоп. Ребёнок, особенно детдомовский, может наплести с три короба, так что любой водитель поверит и согласится его подвезти.

 

Бывает, что уходят из дома и дети сотрудников органов внутренних дел. И здесь налицо тот самый социальный фактор. Как в известной поговорке про сапожника без сапог, полицейские, с утра до ночи занятые решением чужих проблем, спасением чужих судеб, зачастую «упускают» собственных детей. Им просто некогда ими заниматься. В результате заброшенные подростки уходят из дома. Особенно характерно это для семей, где погоны носят оба родителя. «При исчезновении взрослого уголовное дело возбуждается, только если есть основания полагать, что случившееся носит криминальный характер. Что же касается детей, особенно 6-8 лет, подразделения следственного комитета делают это незамедлительно, – говорит Андрей Викторович. – Даже если очевидно, что имеет место просто уход из дома. Это большой козырь в нашей работе, поскольку в рамках возбуждённого уголовного дела намного проще проводить оперативно-розыскные мероприятия, в которых к тому же участвуют и следственные органы. И если всё же выявляются признаки криминального исчезновения, следствие сразу их фиксирует.

 

Случаи похищения носят единичный характер и рассматриваются как чрезвычайные происшествия. Значительно чаще встречаются ситуации, когда ребёнка тайно увозит один из родителей, несогласный с решением суда об определении места жительства несовершеннолетнего. Как правило, это происходит в семьях, где один из родителей – уроженец другого региона страны или иностранец. Однако, начиная с прошлого года, розыском таких детей занимается не полиция, а служба судебных приставов. Впрочем, если коллеги обращаются к нам, мы всегда оказываем необходимую помощь».

 

Оперативников-розыскников не так-то много, по всей стране 4,5 тысячи, а потому речь о специализации на каком-то конкретном направлении работы не идёт. Каждый из них занимается и розыском преступников, и без вести пропавших, и идентификацией личности неопознанных трупов. А уж о том, чтобы заниматься исключительно поисками исчезнувших детей, вообще говорить не приходится. Поэтому в некоторых регионах с большой плотностью населения нагрузка на одного сыскаря очень большая. Это, прежде всего, Москва и Санкт-Петербург, Краснодар и Республика Татарстан. Но оперативники справляются, и неплохо.

 

В центральном аппарате разыскной работой занимаются 24 сотрудника полиции. Их задачи – оказание методической и практической помощи коллегам на «земле», координация взаимодействия с федеральными органами власти.

 

Сотрудники ГУУР МВД России выезжают в регионы и на месте подключаются к розыску детей, если ситуация сложная, связанная с пропажей группы несовершеннолетних, или есть основания по каким-то причинам полагать, что коллеги на местах могут не справиться с задачей. А ведь ошибки в таком деле стоят очень дорого, и промедление в прямом смысле слова смерти подобно.

 

На розыск пропавших детей ориентируется весь личный состав территориального органа внутренних дел. Для отработки труднодоступных участков местности привлекаются члены обществ охотников и рыболовов, жители близлежащих населённых пунктов, волонтёры. Если есть необходимость в проведении широкомасштабных поисковых мероприятий, по тревоге поднимаются части оперативного назначения или специализированные соединения и воинские части МВД России, а также военнослужащие Минобороны. Автомашины с громкоговорящими динамиками выставляются у лесных массивов, где пропал ребёнок. А уж листовками с фотографией разыскиваемого обклеивается вся территория в районе проведения поисковых мероприятий.

 

Особый разговор – о сотрудничестве с волонтёрами. Если ещё несколько лет назад многие разыскники относились к этим движениям с недоверием, то сегодня без добровольцев не обходится ни один более-менее серьёзный поиск.

 

Специалистами ГУУР и ВНИИ МВД России даже подготовлены методические рекомендации для руководителей территориальных органов внутренних дел, в которых чётко прописан алгоритм подобного взаимодействия. Руководство операцией возлагается на начальника или его зама по криминальному блоку, а старший группы волонтёров координирует взаимодействие с полицией. Жилой сектор и вся территория отрабатывается по единому плану и под контролем правоохранительных органов. Во-первых, волонтёры просто не имеют права самостоятельно проводить розыск, а во-вторых, это эффективно.

 

«Помимо непосредственного участия в проведении розыскных мероприятий волонтёры оказывают нам неоценимую помощь и в плане фиксации малейших нарушений и недоработок территориальных органов внутренних дел, – продолжает полковник полиции Щуров. – Если родители пропавших детей обращаются не в полицию, а непосредственно к ним, тут же передают информацию нашим подразделениям. Правда, многие из добровольцев впоследствии сильно разочаровываются, когда выясняется, что заявители что-то им недоговорили. В каждом исчезновении они ищут криминальную составляющую, готовятся раскрывать страшные преступления, своими руками задерживать душегубов, а оказывается, что это обыкновенная социальная проблема».

 

На сегодняшний день по стране действуют десятки волонтёрских движений. Некоторые из них прекрасно организованы и имеют развитую сеть на региональном уровне. Самые известные – «Лиза Алерт» и «Розыск пропавших детей», у которых даже есть собственная техника для поиска в труднодоступных местах. Но в большинстве случаев эти организации не имеют никакого юридического статуса. Это коллектив людей, чаще всего молодых, успешных, с активной жизненной позицией, которые общаются друг с другом в Интернете. В случае пропажи ребёнка они бросают в сети клич и собираются. Оказав помощь, вновь разбегаются. По сути, это, наверное, и есть гражданское общество.

 

В настоящее время оперативники ждут новую инструкцию, регламентирующую разыскную работу в органах внутренних дел. В рамках МВД России она уже переработана и сейчас проходит межведомственное согласование. Свои визы под документом должны поставить представители Следственного комитета, Генеральной прокуратуры, ФМС, службы судебных приставов, Минздрава – все, кто взаимодействует с полицейскими в вопросах розыска людей. Оперативники надеются, что к концу года документ уже начнёт работать. В новой инструкции прописан чёткий регламент действий сотрудников разыскных подразделений в той или иной ситуации, учтён ряд технических моментов.

 

Хотя в целом методики розыска людей и, в частности, детей, с советских времен не изменились. Как говорят оперативники, методы сыска вечны, разве что на помощь им пришёл технический прогресс. И когда идёт напорный розыск с подключением волонтёров, включаются все возможные средства для информирования людей. Информационное поле сейчас очень расширилось, и благодаря телевидению и Интернету, пропавших детей в лицо знает вся страна. Специальная страничка «Внимание: розыск», на которой размещаются фотографии разыскиваемых, создана и на официальном сайте МВД России, и на государственном правоохранительном портале. Сейчас прорабатывается вопрос с Главным информационно-аналитическим центром министерства о том, чтобы информация поступала туда в режиме реального времени. Как только соответствующее сообщение занесено в базу данных разыскиваемых лиц, одновременно, если это оперативному сотруднику нужно, оно будет появляться и в Интернете.

 

На региональном уровне в дополнение к этим методам информирования населения о пропавших детях добавляют и свои: к примеру, на больших мониторах в местах массового скопления людей демонстрируют слайды с фотографиями разыскиваемых. Одно время работал совместный проект с телевизионной передачей «Жди меня»: фотографии пропавших детей размещались на коробках с быстрым питанием.

 

Работа оперативников, занятых розыском детей, крайне тяжёлая. Каждому душу не отдашь, а если работать без души – тоже ничего хорошего не получится. Приходится быть и психологом, и педагогом, уметь слушать и слышать. Но уж тот, кто посвятил несколько лет розыскной деятельности, в дальнейшем сможет работать в любом подразделении уголовного розыска. А вот наоборот – не всегда. Правда, если уж сыщик не ушёл сразу, а задержался на этом поприще, скорее всего, уже не будет искать более лёгкого хлеба никогда. Всё-таки при всей своей сложности это и самая благодарная работа. Что может быть ценнее счастливых глаз матери, которой вернули её ребёнка?

 

Богдана ЛАГУТИНА

Журнал «Полиция России»

Хотите узнавать об интересных событиях первыми? Подпишитесь на нас в Яндекс.Дзен, Яндекс.Новости, Google.Новости!

Оцените статью
News
Добавить комментарий